Избранник из мечты [Невеста сердится] - Дебра Дайер

Саймон сжал кулаки.

— Да.

Дигби нахмурился, густые брови превратились в одну линию, когда он задумчиво посмотрел на Саймона.

— И нашли что-нибудь?

Саймон поднял голову и посмотрел на небо.

— Я нашел письма от Рамиреса. Похоже, что Рамирес очень доволен качеством сахара Мейтленда.

— Вы думаете, что существуют два разных Рамиреса? И оба Рамиреса осели в Танжере и имеют дела с Мейтлендом? — Дигби приподнял свой белый парик и почесал влажные волосы. — Не очень-то это хорошо выглядит.

Саймон глубоко вдохнул наполненный парами воздух.

— Да уж.

— Я не могу понять, зачем Мейтленду получать письма от агента Наполеона?

На некоторое время воцарилось молчание. Пар скапливался под стеклянным потолком, и большие капли, словно слезы, капали в бассейн.

— Возможно, кто-то пытается замести свои следы, — предположил Саймон.

— Вы нашли что-нибудь еще?

Саймон смотрел сквозь пар и думал о другом письме, которое он обнаружил в столе Мейтленда. Это было послание Райндольфа Сент-Джеймса, и он вел речь в нем о свинцовых рудниках. По мнению Райндольфа, банкротство этих предприятий было вызвано тем, что десять месяцев назад Мейтленд прекратил их финансовую поддержку. Отец Саймона вообще любил обличать кого-то. Чаще всего поступки других людей вызывали у него раздражение. И вообще, раздражение и гнев были самыми сильными эмоциями этого мстительного человека.

Конечно, имелась определенная ирония в том, что отец Саймона связан с Хью Мейтлендом, но удивляться этому не приходилось. И тот и другой гордились тем, что создали солидные финансовые империи. Саймон надеялся лишь на то, что Мейтленд не станет заниматься контрабандой, чтобы увеличить свое состояние.

— Я не нашел ничего важного, — наконец сказал он.

— Однако если связать эти письма с тем, что нам уже известно, то они станут очень серьезной уликой против Мейтленда, — Дигби вздохнул. — Что вы собираетесь делать?

Саймон не желал верить в виновность Хью Мейтленда. По крайней мере, до тех пор, пока не использует все шансы, чтобы доказать непричастность этого человека к контрабандной торговле.

— Я вернусь завтра в офис и посмотрю, смогу ли я найти другие доказательства.

— Остается надеяться, что вы найдете доказательства невиновности Мейтленда. Пусть мы его сейчас и подозреваем.

— Постараюсь, Дигби.

Как только сержант вышел, Саймон закрыл глаза и помассировал плечи, стараясь ослабить напряжение, которое не проходило вот уже несколько дней. Надо доказать непричастность Мейтленда к торговле оружием.

Саймон хорошо представлял себе, что произойдет в семье, если Мейтленда приговорят к смертной казни за предательство. Он мог представить ненависть, которую будет испытывать к нему Эмилия, когда поймет, что именно он отдал ее отца в руки палачей. О небо! Сделай так, чтобы Мейтленд оказался не виновен!

Дверь в купальню открылась и вновь закрылась. Затем кто-то запер ее на задвижку, и металлический скрежет эхом отозвался в помещении. Еще до того как Саймон открыл глаза, он догадался, кто это. Он почувствовал ее присутствие. Однако он оказался не готов к сладостному томлению желания, пробудившегося в нем, когда он увидел Эмилию.

Она уронила голубое шелковое платье на мраморную скамью и направилась к нему. Пар клубился вокруг нее, превращая белый муслин пеньюара в прозрачную пелену, сквозь которую виднелись очертания нежных округлых холмиков с розовыми маленькими бутонами сосков.

А ниже влажный муслин обнимал ее бедра, оттенял треугольник волос внизу живота. Кровь резко зашумела в его ушах.

Эмилия задержалась перед бассейном, улыбаясь Саймону, и в ее глазах отразилось все тепло жаркого лета.

— Я снова проснулась и не нашла тебя в комнате.

— Я захотел искупаться.

Солнечный свет струился из стеклянного купола прямо на нее, сверкая в поднимающемся вверх тумане, и у Саймона возникло странное ощущение, будто эта молодая, красивая женщина пришла из другого времени и из другого мира. Богиня света и тепла, спустившаяся с небес, чтобы очаровать простого смертного.

Эмилия развязала ленточку на талии.

— Уверена, ты забыл, что хотел найти себе компанию во время купания.

— Разве?

Белый муслин распахнулся, обнажая соблазнительную грудь.

— Кого я имел в виду?

— Скажи мне сам. — С медленной грацией кошки, нежащейся на солнце, Эмилия сбросила белые одежды и опустилась на пол рядом с бассейном. Пар окутал ее длинные ноги и руки, устремленные к небу. У него перехватило дыхание.

— Ну, так скажи мне, — она улыбалась, как языческая жрица, уверенная в своей магической силе. — Кого бы ты хотел видеть в бассейне рядом с собой?

Не следовало этого допускать, так как он знал, что почти обманул ее. Однако Саймон не мог попросить ее уйти, как не мог остановить свое сердце. Он протянул к ней свои руки.

— Только тебя.

Она вздохнула, будто до этого не дышала, ожидая его ответа. Она вошла в воду, мягко ступая по широким мраморным ступеням, соблазнительно покачивая бедрами, пока вода не скрыла их. Затем Эмилия остановилась и улыбнулась ему, с уверенностью женщины, которая знает о том, какую бурю чувств вызывает в мужчине.

— А теперь скажи, не мог бы ты потереть мне спину?

— Если хотите, я вымою каждый кусочек вашего восхитительного тела, — он провел пальцами по ее бедру… — своими руками, губами, языком.

— О! — Она стала на нижнюю ступень, поскользнулась, упала назад, разбрызгав воду во всех направлениях, и как камень погрузилась на дно.

Саймон вздрогнул, когда капли попали ему на лицо, а в следующую секунду Эмилия вынырнула, кашляя и хлопая руками по воде. Пожалуй, не очень солидно для жрицы. Саймон расхохотался.

Эмилия убрала с лица вымокшие волосы, нахмурилась и сердито посмотрела на него:

— Ты считаешь это смешным?

Он кивнул. Его громкий смех гулко отразился от мраморных стен. О Господи, она могла заставить его смеяться! Это было чудо — он чувствовал себя так, словно попал в волшебный мир, теплый и радушный. Он не мог припомнить такого ощущения, до того как повстречался с ней.

— Ах, так! — Эмилия зачерпнула воды в ладонь и брызнула в лицо Саймону.

От неожиданности он поперхнулся, закашлялся и стал вытираться. И тут же раздался смех Эмилии — чистый и звонкий, как летний дождь. Она стояла в нескольких футах от него — русалка-обманщица, — вода едва скрывала ее груди, капельки сверкали в волосах и на розовых сосках, соблазнительно глядевших на него.

Саймон оперся на стенку бассейна и с нарочитой серьезностью произнес:

— Боюсь, что вы совершили опрометчивый поступок, леди.